Читать онлайн книгу "В октябре шестьдесят четвертого. Смещение Хрущева"

В октябре шестьдесят четвертого. Смещение Хрущева
Андрей Николаевич Артизов

Юрий Васильевич Сигачёв


В новой книге Андрея Артизова и Юрия Сигачева на основе рассекреченных документов Политбюро и воспоминаний современников «славного десятилетия» воссоздана в деталях полная драматизма картина смещения с постов третьего единоличного лидера СССР – «нашего дорогого Никиты Сергеевича Хрущева». Авторы, анализируя мемуары его соратников по Президиуму ЦК КПСС, оценивают роль представителей высшей партийно-государственной номенклатуры в «дворцовом перевороте».



В формате PDF A4 сохранен издательский макет.





В октябре шестьдесят четвертого: смещение Хрущева



© А. Н. Артизов, Ю. В. Сигачев, текст, 2020

© А. А. Кузьмин оформление переплета, 2020

© Оформление, Русский фонд содействия образованию и науке, 2020




Введение


Никита Сергеевич Хрущев – третий единовластный вождь Страны Советов – остался в истории нашей страны противоречивой фигурой. При упоминании его имени в памяти людей всплывают разные образы. Символ оттепели. Весельчак с початком кукурузы. Он же в ООН с башмаком в руке. Целинник и шахтер (правда, не работавший в забое). Человек, грозящий ослушникам кулаком, а недругам – «кузькиной матерью». Страстный охотник и меткий стрелок. Для одних он – герой, попытавшийся порвать со сталинизмом. На его счет «записаны» реабилитация жертв массовых политических репрессий, раскрепощение колхозников, масштабное жилищное строительство, покончившее с бараками и коммуналками, стремление реформировать командно-административную систему. Для других он – самоуверенный невежда и грубиян, поучавший всех и вся, от художников и писателей до деятелей науки, «кукурузник», разваливший сельское хозяйство, архитектор-неудачник, обезличивший города «хрущевками», политик, неоднократно ставивший страну на грань войны. В общем, реформатор, потерпевший фиаско.

Человек этот благодаря природным талантам и стечению обстоятельств вознесся на вершину политического Олимпа. Путь туда был долгим и трудным. Падение же – быстрым и болезненным для самолюбия. «Любимый ученик товарища Сталина», как писали о нем в тридцатые годы советские газеты, после смерти «учителя» вошел вместе с Маленковым и Берией в состав триумвирата, несколько месяцев руководившего страной. Выйдя победителем в дальнейшей борьбе за власть со старой сталинской гвардией – Маленковым, Молотовым, Кагановичем, etc, – он стал единоличным лидером. Тогда, в июне 1957 года, представители партийно-советской номенклатуры, сплотившись вокруг Хрущева, сделали его своим вождем и сохранили на посту первого секретаря ЦК КПСС. Вскоре согласно укоренившейся традиции он стал и премьер-министром. Прошло всего семь лет, и тот же номенклатурный люд дружно стащил его с пьедестала, сместив с обоих постов.

Пятьдесят пять лет отделяет нас от драматических событий октября шестьдесят четвертого. Прошедшее время позволяет взглянуть на отставку Хрущева беспристрастно. Информация о его освобождении от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совмина появилась в средствах массовой информации 16 октября. Из нее советские люди узнали, что два дня назад состоялся внеочередной пленум ЦК, который удовлетворил просьбу Хрущева об отставке «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья».

Краткое сообщение о пленуме и характеристика деятельности Хрущева как волюнтаристской и субъективистской долгое время были единственными сведениями, сообщаемыми о его смещении. На протяжении двух с лишним десятилетий общество довольствовалось подробностями, почерпнутыми из устных источников – рассказов современников, щедро приправленных слухами.

Первые воспоминания очевидцев и участников событий были опубликованы лишь во время перестройки. Публикации эти представляли собой интервью и статьи, в основном небольшие по объему. Естественно, что в них невозможно было полно осветить различные стороны этого значимого эпизода нашей истории. К началу 90-х годов историкам удалось сделать первые шаги по объединению воспоминаний[1 - Никита Сергеевич Хрущев: Материалы к биографии / сост. Ю. В. Аксютин. М. 1989; Л. И. Брежнев. Материалы к биографии / сост. Ю. В. Аксютин. М. 1991.].

Некоторое повышение научного интереса к событиям октября шестьдесят четвертого наблюдалось в 1993–1994 годах. Информационным поводом для этого стало столетие со дня рождения Хрущева, отмечавшееся в апреле 1994 года. Состоявшаяся тогда научная конференция стала заметным шагом в осмыслении оттепели[2 - См.: Н. С. Хрущев (1894–1971): Материалы научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Н. С. Хрущева, 18 апреля 1994 года. Горбачев-фонд. М. 1994.], но появившиеся к тому времени в печати архивные материалы проанализированы не были.

Первые документы, в которых речь шла о смещении Хрущева, обнародовал в 1991 году журнал «Коммунист». Это были отрывки из материалов собраний местных партийных активов, проведенных по итогам октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС[3 - После пленума. Смещение Н. С. Хрущева: версия для партактива. Публ. Н. Барсукова // Коммунист. 1991. № 4.].

Разрозненные документы пленума стали доступны широкой публике в 1990-е годы. В 1993 году в научно-публикаторском журнале «Исторический архив» были обнародованы два постановления Президиума ЦК КПСС от 12 и 1314 октября 1964 года, стенографический отчет пленума и вступительное слово Брежнева, написанное заведующим общим отделом ЦК Малиным для стенографического отчета пленума[4 - Как снимали Н. С. Хрущева. Материалы Пленума ЦК КПСС. Октябрь 1964 г. Публ. С. А. Мельчина, Ю. В. Сигачева, А. С. Степанова // Исторический архив. 1993. № 1.]. В 1998 году в журнале «Источник» увидели свет записи Малина, которые он вел на заседаниях Президиума ЦК 13 и 14 октября, и доклад, подготовленный к пленуму группой Шелепина – Полянского[5 - Несостоявшийся доклад. «Таковы, товарищи, факты». Доклад Президиума ЦК КПСС на октябрьском Пленуме ЦК КПСС (вариант). Записи В. Малина на заседании Президиума ЦК КПСС. Публикация И. Кондаковой, А. Короткова, В. Лебедева, С. Мельчина, А. Степанова // Источник. 1998. № 2.]. Однако эти публикации имели и некоторые недостатки. Главным из них была путаница в последовательности ораторов, выступавших на заседании Президиума ЦК.

Вслед за документальными публикациями вышел в свет первый фундаментальный труд, в котором были перечислены известные на тот момент документы о смещении первого секретаря ЦК[6 - ПихояР.Г. Советский Союз: история власти. 1945–1991. Изд. 2-е, испр. и доп. Новосибирск.2000. С. 168–244.]. В главе «Причины отставки Н. С. Хрущева» впервые на основе достоверных документов были проанализированы события октября 64-го года. Известный историк справедливо отмечал, что отставка Хрущева стала результатом действия двух групп факторов: во-первых, это объективные процессы, происходившие в стране, а во-вторых – личные отношения Хрущева с представителями партийной, военной и промышленной элиты.

Некоторые положения Р. Г. Пихоя развил в специальной статье, посвященной источникам антихрущевского переворота[7 - Пихоя Р.Г. Источники по истории заговора против Хрущева // Источниковедение и краеведение в культуре России. Сборник к 50-летию служения Сигурда Оттовича Шмидта Историко-архивному институту. М. 2000. С. 207–215.]. В то же время приходится констатировать, что исследованные документы составляли лишь небольшую часть всего корпуса архивных материалов по теме. По-прежнему вне поля зрения ученых оставались неправленая стенограмма пленума и другие его материалы.

По прошествии еще нескольких лет в печати стали появляться мемуары непосредственных участников смещения Хрущева – книги Шелеста, Гришина, Микояна, Семичастного, Егорычева, Соломенцева, Мухитдинова[8 - Шелест П.Е.… Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995; Мухитдинов Н. А. Река времени. От Сталина до Горбачева. М. 1995; Гришин В. В. От Хрущева до Горбачева. Политические портреты пяти генсеков и А. Н. Косыгина. Мемуары. М. 1996; Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. М. 1999; Семичастный В. Е. Беспокойное сердце. М. 2002; Соломенцев М. С. Верю в Россию. М. 2003; Егорычев Н.Г. Политик и дипломат. М. 2006 и др.]. Однако, как справедливо отмечалось в одной из посвященных отставке Хрущева диссертаций, многочисленные, разбросанные по разным изданиям, противоречащие друг другу и часто недостоверные мемуарные свидетельства создавали крайне субъективную, запутанную картину антихрущевского переворота[9 - Постников А. В. Документы федеральных архивов о смене руководства СССР в октябре 1964 г. (источниковедческий анализ). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М. 2005.].

Исправил ситуацию вышедший в 2007 году сборник «Никита Хрущев. 1964»[10 - Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы. Сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007.]. В нем корпус документов, относящихся к смещению Хрущева, был собран под одной обложкой. В Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ), Архиве Президента Российской Федерации (АП РФ), Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) и Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ) было отобрано 88 документов из фондов политбюро, аппарата ЦК КПСС и Верховного Совета СССР, датированных 1964 годом. Из них полностью или частично ранее публиковались лишь 25 документов. Сборник стал главной вехой на пути обеспечения темы документальными источниками.

Еще через два года вышел из печати двухтомник «Никита Сергеевич Хрущев. Два цвета времени»[11 - Никита Сергеевич Хрущев. Два цвета времени. Документы из личного фонда Н. С. Хрущева: в 2 т. / гл. ред. Н. Г. Томилина. Сост. А. Н. Артизов, Л. А. Величанская, И. В. Казарина, М. Ю. Прозуменщиков, С. Д. Тованец. М. 2009.]. В него вошли документы из личного фонда Хрущева, хранящегося в РГАНИ. Находившиеся на закрытом хранении, они до того никогда не публиковались и не использовались в научных целях. Во втором томе сборника представлены материалы, отражающие деятельность советского лидера на постах первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР в 1950-1960-х годах. Документы раскрывают его роль в решении проблем экономического развития страны, государственного управления, «материального обеспечения трудящихся» и иных вопросов того времени.

Наконец, в 2016 году увидели свет рабочие записи Брежнева[12 - Брежнев Л. И. Рабочие и дневниковые записи: в 3 т. / сост. А. С. Степанов, А. В. Коротков, при участии С. А. Мельчина и др. М., 2016.]. Три тома уникального издания позволили ознакомиться с его рабочими и дневниковыми записями в полном объеме. Записи за 1964–1982 годы помещены в первом томе, а за 1944–1964 годы – в третьем. Во втором томе записи дежурных секретарей его приемной. Введение в научный оборот этих источников стало значительным вкладом в изучение советской истории 1950-1980-х годов, в том числе в вопросы подготовки и проведения октябрьского и ноябрьского пленумов шестьдесят четвертого года.

Пятидесятипятилетие октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК стало информационным поводом для откликов в прессе. К сожалению, приходится констатировать, что описание событий октября 64-го по-прежнему изобилует неточностями. Вот несколько примеров. Можно прочесть, что Суслов выступил на пленуме с главным докладом, что Брежнев был вместе с Хрущевым в Пицунде 12 октября, что текст заявления Хрущева об отставке был подготовлен заранее и так далее и так далее. И это несмотря на широко известные факты: на пленуме с докладом, кроме Суслова, никто не выступал, и даже прений по докладу не было, Леонид Ильич вернулся из Берлина, где отмечалось 15-летие образования ГДР, не в Пицунду, а в Москву, черновик же заявления Хрущева об отставке составлял Ильичев прямо на заседании Президиума ЦК в присутствии Хрущева.

К настоящему времени ушли из жизни почти все участники событий октября 64-го. Все меньше остается в живых и его свидетелей. Таким образом, практически завершилось формирование и корпуса мемуаров, и корпуса архивных документов. Предлагаемая вниманию читателей книга представляет собой попытку на основе архивных документов и воспоминаний восстановить объективную картину смещения Хрущева, помочь читателям разобраться в достоверности сведений, сообщаемых мемуаристами.




…И был пленум


Четырнадцатого октября 1964 года к 6 часам вечера под величественным куполом Свердловского зала Кремлевского Сената – одного из лучших творений архитектора Матвея Казакова – собрались три с лишним сотни мужчин и десяток женщин, все в строгих деловых костюмах. Это первые секретари республиканских, краевых, областных комитетов партии, руководители министерств и ведомств, прочие представители высшей партийной и советской номенклатуры прибыли на Пленум Центрального Комитета КПСС.

В отличие от привычного сбора на плановый пленум, повод для встречи правящей элиты на этот раз был не рядовой – смена вождя партии и страны. Участники пленума понимали значимость события и как никогда были внимательны, не упуская из виду каждую деталь обстановки, всякое произнесенное слово.

Долгие годы проработавший в ЦК партии и не понаслышке знавший нравы партийного аппарата А. С. Черняев в своих воспоминаниях красочно передал атмосферу подобного форума, на котором в 1984 году после смерти Андропова голосовали за нового генсека. «Свердловский зал… уже почти полон, – писал он. – Провинциальная элита уже вся здесь. И все как обычно:… громко, через ряды приветствовали друг друга, делились «новостями» о снеге, о видах на урожай, словом, шел «партийный толк» между своими, чувствующими себя хозяевами жизни.

Где-то без двадцати [минут до начала заседания. – Авт.]. зал смолк. Началось ожидание. С каждой минутой напряжение росло, атмосфера будто наполнялась электричеством. Напряжение достигло кульминации. Все взоры в сторону левой двери за сценой, где выход в президиум: кто первый?!»[13 - Черняев А. С. Шесть лет с Горбачевым. М. 1993. С. 11–12.]

Смена вождей в Советском Союзе – явление исключительное. Поэтому все Пленумы ЦК партии, где проходила «интронизация» нового руководителя, объявлялись судьбоносными для страны. У каждого из этих пленумов есть общие черты, есть и свои особенности. Мы коснемся некоторых из них по ходу рассказа о снятии Хрущева.

Октябрьский (1964 г.) Пленум ЦК КПСС[14 - В исторической литературе Пленумы ЦК принято именовать по годам и месяцам.] был внеочередным, вопросы, которые следовало рассмотреть, заранее не объявлялись. Впрочем, многие из съехавшихся в Москву секретарей республиканских и областных парторганизаций участвовали в подготовке смещения Хрущева и были в курсе происходивших событий. Часть членов ЦК, не привлеченных к «заговору» против Хрущева, догадывалась о причинах вызова в столицу. Один из них, первый секретарь новосибирского обкома Горячев сообщил кандидату в члены Президиума ЦК Ефремову: «Говорят, нет единства в Президиуме относительно записки Хрущева к Пленуму ЦК. Решили посоветоваться с секретарями обкомов»[15 - Как снимали Хрущева. Беседа с участником тех событий // Диалог. 1993. № 7. С. 48.]. И лишь меньшая часть, в их числе Ефремов (о причинах его неосведомленности мы расскажем позже), находилась в неведении. Если верить свидетельству члена ЦК тех лет Мухитдинова, некоторых вызвали на пленум вообще без объяснения причин: «…мне позвонил на работу заведующий общим отделом ЦК Малин и сообщил, что в Свердловском зале Кремля через три часа состоится Пленум ЦК. Я спросил о повестке дня. Он сказал, что не знает»[16 - Мухитдинов Н. А. Река времени. От Сталина до Горбачева. Воспоминания. М. 1995. С. 554.].






Свердловский зал Кремлевского Сената



На пленуме присутствовали 153 из 169 членов Центрального Комитета, 130 из 149 кандидатов в члены ЦК, 46 из 63 членов Центральной ревизионной комиссии (ЦРК). Был почти полный кворум, и все участники пленума единогласно «проштамповали» постановление о снятии Хрущева, которое за несколько часов до открытия пленума принял высший постоянно действующий партийный орган – Президиум ЦК (так с 1952 по 1966 год называлось всесильное Политбюро).

На пленуме отсутствовали только те, кто оказался в заграничной командировке либо болел. Многие из отсутствовавших поспешили солидаризоваться с пленумом, прислав письменные одобрения его решений. Кое-кто, памятуя о партийной дисциплине, дополнительно известил о причинах, помешавших прибыть на партийный форум. А вот член ЦК и будущий нобелевский лауреат писатель Михаил Шолохов, многолетний друг Хрущева, догадавшийся о мотивах созыва внеочередного пленума, проявил смелость и сознательно проигнорировал пленум, прислав в ЦК КПСС вызывающую по содержанию телеграмму: «Москва. Кремль. Товарищу Кириленко. Из Уральска 14.10. Приехать не могу. Сердечный привет. Шолохов».

Официальная советская историография долгие годы уверяла, что освобождение Хрущева от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС, Председателя Совета Министров СССР и члена Президиума ЦК КПСС произошло на Пленуме ЦК КПСС по просьбе самого Хрущева «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья» после коллективного обсуждения вопроса о его «стиле и методах руководства». Подробности того, что в действительности произошло за стенами Кремля, появились в печати лишь в годы перестройки. С объявлением гласности фигура Хрущева и обстоятельства его смещения оказались в центре внимания средств массовой информации, всех тех, кто занимается исторической публицистикой. Возможность публичного рассказа о пережитом получили участники и очевидцы событий.

Многие из тех, кто был причастен к смене партийно-государственного руководства, словно соревнуясь в изложении неизвестных подробностей и оценках произошедшего, начали делиться своими воспоминаниями. В их мемуарах отсутствует единообразие. Один из членов тогдашнего Политбюро Шелест утверждал, что по поручению Президиума ЦК заседание пленума открыл Подгорный[17 - Шелест П. Е..Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 239. Помимо книги воспоминаний Шелест оставил потомкам еще один источник – блокноты с записями дневникового характера. О нем мы еще расскажем.]. Воронов, член Президиума (Политбюро) ЦК в 1961–1973 годах, вспоминал, что Хрущев, войдя в зал, где собрались члены Центрального Комитета, не занял привычного председательского места, а сел в сторонке. Бразды же правления взял в свои руки Брежнев, чувствовавший себя хозяином положения[18 - Воронов Г. И. Немного воспоминаний // Дружба народов. 1989. № 1.]. Воронову вторит Мухитдинов: «Когда все собрались в зале, из боковой комнаты вышел Брежнев и занял место председательствующего»[19 - Мухитдинов Н. А. Река времени. От Сталина до Горбачева. Воспоминания. М. 1995. С. 554.]. Еще один участник событий, Гришин, бывший в то время председателем ВЦСПС и кандидатом в члены Президиума ЦК, писал: «…мы пошли проводить пленум ЦК. Пригласили Никиту Сергеевича. Он пришел, накинув на плечи габардиновое светлое пальто. Сел в президиум в конце стола. Вид у него был как у больного человека. Пленум вел Л. И. Брежнев. С докладом выступил М. А. Суслов»[20 - Гришин В. В. От Хрущева до Горбачева. Политические портреты пяти генсеков и А. Н. Косыгина. Мемуары. М. 1996. С. 28.].

А вот свидетельство члена ЦК, в те дни второго секретаря ЦК Компартии Казахстана, Соломенцева. Оно тем более важно, что он утверждал: «Мне удалось записать отдельные положения и моменты этого важнейшего заседания ЦК». По версии Соломенцева, Хрущев находился в президиуме вместе с другими членами и кандидатами в члены Президиума ЦК: «Сидел он не в первом ряду, что всех сразу удивило». Заметим сразу, что удивило не всех, а только тех, кто, как Михаил Сергеевич, не был заранее посвящен в суть происходившего. Впрочем, как только была сформулирована повестка дня, удивление мемуариста должно было пройти. А воспроизвел ее Соломенцев следующим образом: «О сложившемся ненормальном положении в Президиуме ЦК КПСС в связи с действиями тов. Н. С. Хрущева»[21 - Соломенцев М. С. Верю в Россию. М. 2003. С. 226.].

То, что с докладом выступил именно Суслов, подтвердили все оставившие воспоминания участники пленума. А вот оценки длительности и полноты выступления разнятся. Шелест утверждал, что в докладе якобы повторялось все то, что было сказано в течение двух дней на заседании Президиума ЦК, и длился он около двух часов[22 - Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 240.]. Ему вторили Шелепин и Семичастный[23 - Хрущевские времена. [Беседы Н. А. Барсукова с А. Н. Шелепиным, В. Е. Семичастным и Н. Г. Егорычевым] // Неизвестная Россия. ХХ век. Кн. 1. М. 1991. С. 284; Семичастный В. Е. Беспокойное сердце. М. 2002. С. 369.]. По словам же Мухитдинова, это был не доклад, а сообщение, подготовленное на скорую руку, которое длилось всего полчаса. Ефремов и Аджубей также называли доклад коротким[24 - Как снимали Хрущева. Беседа с участником тех событий // Диалог. 1993. № 7. С. 49; Аджубей А. И. Те десять лет. М. 1989. С. 319.].

По мнению Соломенцева, на пленуме был дан «содержательный, глубокий анализ сложившегося положения в Президиуме ЦК, были названы причины, породившие это положение, а также главный виновник. Положения доклада были четкими, строгими, подтверждены множеством примеров. Доклад был принципиальным и сдержанным, объективным и доходчивым, в нем не было и намека унизить Хрущева»[25 - Соломенцев М. С. Верю в Россию. М. 2003. С. 229–230.].

Чтобы понять, чьи утверждения ближе к истине, обратимся к архивным документам. В архивах хранятся материалы многих Пленумов ЦК КПСС. Материалы эти разнятся по своему количественному и качественному составу. Одним пленумам «повезло» больше: в делах сохранились не только протоколы и стенографические отчеты, но и неправленые стенограммы заседаний. В этом случае исследователи имеют возможность узнать, о чем на самом деле шла речь на пленуме, поскольку стенографистки скрупулезно фиксировали как речи, произнесенные с трибуны, так и реплики из зала и президиума. Например, в архивных делах июньского (1957 г.) пленума в неправленой стенограмме можно увидеть буквально следующее: «Маленков. Я не хотел бы говорить что-либо, так как здесь ведется стенограмма». Есть и такой пассаж – Кириленко, перебивая Молотова, говорит: «Зачем вы нам читаете цитаты? Чтобы девушка записывала? Это не нужно. Вы нас не просветите» [26 - Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского Пленума ЦК КПСС и другие документы / под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. Н. Ковалева, А. Коротков, С. Мельчин, Ю. Сигачев, А. Степанов. М. 1998. С. 124, 402.].

К сожалению, полной неправленой стенограммы октябрьского (1964 г.) Пленума не существует: стенографистки по не установленной пока причине не записали начало заседания. Что касается члена Президиума ЦК, открывшего пленум, то им мог быть только Брежнев. В постановлении Президиума ЦК КПСС, датированном 13–14 октября 1964 года, с витиевато-туманным названием «Вопросы, возникшие в Президиуме ЦК, и о мерах по восстановлению ленинских принципов коллективного руководства в деятельности ЦК КПСС» под третьим пунктом прямо указывается: «…Поручить открытие Пленума тов. Брежневу Л. И.». В отредактированных протоколе и стенографическом отчете пленума также значится, что открыл и вел его именно Брежнев. Эти архивные документы подтверждают воспоминания большинства участников пленума о председательстве Брежнева. Можно с уверенностью предположить, что и в зал первым из членов Президиума вошел Брежнев.

Ошибка в воспоминаниях Шелеста об открытии пленума Подгорным могла возникнуть из-за того, что в ходе заседания, как мы увидим позднее, функции председательствующего переходили от Брежнева к Суслову и Подгорному и обратно.

Итак, после того как члены Президиума ЦК вышли к собравшимся на пленум, Хрущев не занял председательского места, а скромно «сел в сторонке», рядом с другими членами Президиума. Заседание пленума открыл пока еще не первый, просто секретарь ЦК Брежнев.

Как свидетельствуют стенограммы многих пленумов, председательствующий, открывая пленум, всегда информировал собравшихся о кворуме и повестке дня. Даже любивший поболтать Хрущев во время открытия пленумов воздерживался от многословных вступлений. Можно предположить, что не отличавшийся красноречием Брежнев сохранил традицию и сообщил участникам октябрьского форума обязательные сведения о количестве присутствующих и причине, по которой они собрались. То, что Леонид Ильич все-таки огласил повестку дня, подтверждает, помимо записей Соломенцева, еще один архивный документ. Это «Стенограмма совещания актива промышленной и сельской парторганизаций Ростовской области по обсуждению решений октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС». Датирована она 16 октября 1964 года. Выступавший на партактиве член ЦК первый секретарь Ростовского сельского обкома Скрябин проинформировал собравшихся о том, что пленум обсудил вопрос «О ненормальном положении, сложившемся в Президиуме ЦК в связи с неправильными действиями Н. С. Хрущева».

Расходясь в деталях, рассказы очевидцев сходятся далее в одном: после открытия пленума с докладом выступил секретарь ЦК по идеологии и международным делам Суслов.






Первая страница неправленой стенограммы октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС



К октябрю 1964 года Суслов накопил обширный опыт выступлений, посвященных «отступникам» от генеральной линии партии. Именно ему было поручено сделать официальные сообщения на пленумах 1957 года, связанных с заговорами внутри партийной верхушки. На первом из них разгромили так называемую антипартийную группу Маленкова, Молотова и Кагановича, на втором – осудили «непартийное поведение» маршала Жукова. Убийственную характеристику Суслову дал в одном из своих интервью Воронов: «Как о ключевой фигуре тех событий сейчас говорят и пишут о Суслове. Он заслуживает, думается, отдельного разговора. Надо понять, почему идеологом партии столько лет был этот человек. Взять его речи на трех партийных съездах: на XIX, где он славословил Сталина, на XX, где превозносил Хрущева, и на XXVI, когда в зените власти был Брежнев. Главное в позиции Суслова – готовность следовать за тем, кто сильнее в данный момент. Вот и тогда, в 1964 г., готовый текст доклада ему вручили перед пленумом»[27 - От оттепели до застоя. Беседа с персональным пенсионером, бывшим членом Политбюро ЦК КПСС // Известия. 1988. 18 ноября.].

Стенографистки записали часть выступления Суслова, в которой он охарактеризовал положение в промышленности, проблемы в планировании и международные вопросы. Текст неправленой стенограммы свидетельствует, что выступление это было сумбурным и не имело четкой структуры: Суслов периодически возвращался к сказанному, постоянно приводил все новые примеры «вредоносной деятельности» Хрущева и, как он выражался, «мелкие факты большой политической важности». Заявления Суслова периодически перебивались одобрительными и уточняющими репликами из зала и из президиума пленума. На них Суслов реагировал в типичной для себя манере: «Я сказал вам», «Это обязательно правильно», «Я скажу, если хотите» и т. п.






На трибуне М. А. Суслов



Опираясь на протокол № 9 заседания пленума, стенографический отчет пленума и отдельные фразы из неправленой стенограммы, можно назвать вопросы, затронутые в сообщении докладчика. Суслов, видимо, говорил о «неправильных методах работы т. Хрущева», его ошибках в различных сферах деятельности, прежде всего, в партийном строительстве и сельском хозяйстве. Подробнее эти сюжеты будут рассмотрены в следующей главе, когда речь пойдет о подготовке стенографического отчета пленума и некоторых обстоятельствах антихрущевского заговора. А пока вернемся к пленуму, дальнейший ход которого мы достоверно реконструируем на основе неправленой стенограммы.

По словам Суслова, зафиксированным стенографистками, положение в промышленности, «разумеется, лучше, чем в области сельского хозяйства». Тем не менее, заявил Михаил Андреевич: «…нам не нужно очень хвастаться нашими успехами и в области промышленности, в управлении промышленностью. Сейчас в этой области проводилось также много непродуманных вещей и много накручено, много бестолковщины, безответственности. И в этом деле, в области руководства промышленностью, здесь также придется Президиуму довольно серьезно поработать и также, может быть, после того, как будут внесены предложения на Пленуме ЦК». В доказательство своего тезиса Суслов сослался на ситуацию с разработкой планов народного хозяйства. Довольно сбивчиво он рассказал о том, что ему нанес неожиданный визит начальник Центрального статистического управления СССР В. Н. Старовский. Тот, по словам Суслова, уже после принятия очередного пятилетнего плана предложил принять другой план, чтобы замаскировать невыполнение показателей материального благосостояния трудящихся. Проблема находится в организационном тупике, подытожил Суслов и перешел к международным вопросам.

Начал он с традиционных сентенций о генеральной линии партии: «Мы считаем, что генеральная линия партии правильная в международных вопросах и что в общем и целом Центральный Комитет высоко держит знамя престижа нашей страны и знамя борьбы за мир, которое помогает странам, бывшим отсталым колониальным странам, борющимся за свое освобождение. Это, мы считаем, не подлежит сомнению – борьба за мир, за обеспечение условий мирной жизни для народов и нашей страны, и наших друзей, и всего мира». Затем докладчик выразил озабоченность «некоей поспешностью, которая может привести и к осложнению». Сетуя на раскольническую деятельность китайских коммунистов и рост национализма в социалистических странах, Суслов обвинил Хрущева в неоправданных претензиях к братским странам: румын поучал, как сеять кукурузу, а у поляков отказался закупать самолеты Ан-2. Закончил Суслов «международный сюжет» рассуждением о вредительской деятельности на ниве дипломатии зятя Хрущева редактора газеты «Известия» Алексея Аджубея.

В заключение Суслов проинформировал участников пленума о решении, которое принял Президиум ЦК. «Товарищи, Президиум, все члены Президиума, кандидаты в члены Президиума, секретари ЦК – все мы пришли к выводу, что тов. Хрущев не обеспечивает правильного руководства работой, что он не в состоянии исправить положение и потому необходимо освободить его от поста и Первого секретаря ЦК, и члена Президиума ЦК, и Председателя Совета Министров СССР». Это заявление было встречено, как помечено в стенограмме, бурными, продолжительными аплодисментами.

Докладчик приоткрыл завесу тайны над не так давно закончившимся заседанием Президиума ЦК, сообщив, что в его ходе Хрущев сначала подавал неправильные реплики, но в результате единодушной критики согласился с мнением товарищей и обратился в ЦК с заявлением об отставке. Это заявление Суслов и зачитал присутствующим.

Затем он напомнил собравшимся о главной задаче, ради которой они, собственно, и были собраны в Кремле. «Центральный Комитет рассмотрел это заявление, – заявил Михаил Андреевич и тут же исправился, – Президиум ЦК рассмотрел это заявление и принял следующее решение, которое и выносится на утверждение Пленума ЦК».

Суслов предупредил собравшихся, что это решение носит секретный характер: «Товарищи, учитывая сложность обстановки, в том числе и в особенности международной обстановки, Президиум ЦК считал бы необходимым для печати ограничиться только первым пунктом постановления», – и попытался сформулировать поручение Секретариату ЦК – избрать форму, в которой следует проинформировать партию и народ об изменениях на вершине политического Олимпа.

Здесь в ход пленума вмешался Брежнев. «Михаил Андреевич, – подал он реплику, – мы без тебя посоветовались, члены Президиума, и внесли такое предложение, чтобы завтра в ЦК собраться секретарям ЦК республик, секретарям обкомов и посоветоваться по этому вопросу и по некоторым другим вопросам, вытекающим из сегодняшнего обсуждения». Опытный докладчик быстро сориентировался и поддержал Брежнева: «Мы думаем, товарищи, что это в интересах партии, у нас другого и не должно быть». Тут он, видимо, решил, что пора заканчивать, и завершил свое выступление обязательной формулой о партийном единстве: «Товарищи, мы принимаем с вами ответственное решение и мы должны сделать все для того, чтобы наша ленинская партия стала в результате этого еще более крепкой, единой, монолитной, боеспособной, успешно решала бы великие задачи построения коммунизма в нашей стране», – после чего снова сорвал бурные, продолжительные аплодисменты.

Из неправленой стенограммы далее следует, что Суслов некоторое время еще оставался на трибуне, видимо, для ответов на возможные вопросы и поправки к предлагаемому постановлению пленума, а слово вновь взял Брежнев. Он сообщил присутствующим, что, хотя Суслов и не смог доложить пленуму обо всех проблемах, поднятых на заседании Президиума, суть изложена верно. При этом Брежнев уточнил, что ситуация в руководстве и поведение Хрущева обсуждались на этом заседании спокойно, правдиво, честно, без истерики, то есть по-партийному. Сославшись на сусловские слова о международном и внутриполитическом положении СССР, он заверил пленум: Президиум теперь будет работать интенсивно и быстро исправит хрущевские ошибки. Брежнев привел нехитрый аргумент – присутствующие, дескать, сами знают, насколько тяжелая ситуация сложилась в стране.

Затем пленум вступил в кульминационную фазу. Брежнев обратился к собравшимся со следующими многозначительными словами: «Учитывая все эти обстоятельства, Президиум ЦК считал возможным, если это примет Пленум ЦК, если вас удовлетворяет сообщение Президиума ЦК по этому вопросу, не дополнять сегодня, не открывать прений». Не дослушав председательствующего, поднаторевшие в подобных намеках члены ЦК разразились аплодисментами – им не нужно было объяснять, что от них требуется. Когда же Брежнев договорил, из зала раздались возгласы: «Правильно!»

Как будто не слыша эти одобрительные голоса, Брежнев с показным смирением повторил свое предложение: «Мы все понимаем и знаем, что члены Центрального Комитета партии безусловно дополнили бы ту очень мрачную картину в стиле руководства, с которой мы столкнулись в последние годы. Но, товарищи, мы все-таки сочли и при этом возможным с таким предложением к вам обратиться – не открывать прений, а обсудить проект решения». В ответ зал вновь дружно зааплодировал.

Следует иметь в виду, что при подготовке многих пленумов члены Президиума не гнушались инструктировать подотчетных или близких им членов ЦК с целью создания атмосферы одобрения ключевых выступлений и постановлений. Октябрьский пленум в этом отношении не был исключением. Вспоминая о нем, Шелест язвительно замечает: «Чувствовалось, что была проведена «большая работа» среди членов ЦК, то и дело раздавались выкрики «правильно», но это, как правило, одни и те же крикуны, они бывают во все времена. Хрущеву они тоже кричали “правильно”».

Сам Шелест также провел подготовительную работу. По его указанию за два часа до начала пленума в постоянном представительстве Украины собрали коммунистов, избранных в ЦК от парторганизации республики. Шелест проинформировал их о заседании Президиума и о том, что Президиум удовлетворил просьбу Хрущева об отставке со всех постов.






На трибуне Л. И. Брежнев



«Во время моей информации, – вспоминал позднее Шелест, – была гробовая тишина и чувствовалась большая напряженность. Я призвал членов, кандидатов в члены ЦК и членов ревизионной комиссии ЦК поддержать на Пленуме решение Президиума ЦК КПСС. После информации наступила пауза тяжелой тишины. Но вот член ЦК КПСС И. С. Сенин, первый заместитель Председателя Совмина республики, задает вопрос: “А что, Н. С. Хрущев сам подал заявление или его вынудили к этому?” Пришлось снова “разъяснять”, и это “разъяснение” – чувствовал я – было не очень убедительным. Тогда последовал второй вопрос: “Можно ли будет задать вопрос на Пленуме и выступить там?” Я ответил, что задавать вопросы никому не возбраняется, что касается выступлений, то, насколько мне известно, этот вопрос на Пленуме не будет обсуждаться, а после информации или доклада будет принято постановление Пленума. О. И. Иващенко задала вопрос: “А почему не оставить Н. С. Хрущева на одной из должностей и как освобождение Хрущева может отразиться на международных отношениях?” Мной был дан ответ, что Н. С. Хрущев подал заявление и он уходит на заслуженный отдых, остается жить в Москве. Что касается международной реакции, в том числе и некоторой реакции в компартиях соцстран, то, возможно, мы будем иметь какие-то издержки. Но главное то, что намеченная генеральная линия XX–XXI–XXII съездов КПСС остается в силе и мы ее должны проводить в жизнь. Был задан еще один вопрос: “А кого же рекомендуют на Первого секретаря ЦК КПСС?” От прямого ответа я ушел, формально ответил, что это дело Пленума ЦК, но посты будут разделены, и на Предсовмина рекомендуется А. Н. Косыгин. На этом совещание и моя информация были закончены. О проведенном совещании с членами ЦК я тут же доложил Подгорному и Брежневу, сказал о настроении и задаваемых вопросах. Они уточнили некоторые положения, на этом и закончилась с нашей стороны подготовка к Пленуму ЦК»[28 - Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 238–239.].

Вернемся снова в Свердловский зал здания Правительства СССР. Согласно неправленой стенограмме, несмотря на поддержку собравшихся, Брежнев в третий раз поинтересовался у участников пленума, нет ли возражений против отказа от прений по докладу, и, убедившись в их отсутствии, поставил на голосование зачитанное Сусловым решение.

Не успело голосование начаться, как со своего места в зале поднялся член ЦК посол СССР в Алжире Пегов: «Можно дополнение? Надо дополнить. Хрущев допустил неправильные действия. Я вношу дополнение в том отношении, что там все сказано только в отношении Президиума ЦК, принижена роль Президиума и ЦК». Пегов имел в виду то обстоятельство, что деятельность Хрущева негативно отразилась не только на Президиуме, но и на всем Центральном Комитете партии.

Предложение Пегова зал поддержал. Услышав одобрительные выкрики, встрепенулся застывший на трибуне Суслов: «Я думаю, что стоит принять, потому что это так и есть. Нет возражений? Нет».

Поднялся еще один член ЦК посол СССР в Польше Аристов: «У меня дополнение». Суслов предоставил ему слово: «Пожалуйста, Аверкий Борисович».

«Михаил Андреевич убедительно доложил, – раскланялся в ответ Аристов, – что все это нанесло огромный ущерб партии. Раз это нанесло огромный ущерб партии и потребуется очень большая работа, как сказал товарищ Брежнев, по исправлению допущенных ошибок и недостатков, у нас давно принято в партии за ущерб, нанесенный партии, формулировать и, так сказать, отвечать за этот ущерб. Поэтому я считаю, что раз нанесен ущерб, значит, т. Хрущев не оправдал доверие Центрального Комитета партии. А как же иначе? Раз нанесен ущерб, поэтому я считаю, что надо дополнить формулировку словами, оценками, выводами, которые здесь докладывал товарищ Суслов, что если он нанес ущерб, то это надо написать в резолюции и в отношении Хрущева добавить: не оправдал доверия ЦК. Это поднимет авторитет ЦК и будет на будущее иметь огромное воспитательное значение для всей партии».

Увлекшийся Суслов, фактически подменивший собой в этот момент председательствующего, осведомился: нет ли возражений и других замечаний, и вновь поставил на голосование решение Президиума. Члены ЦК приняли решение единогласно, о чем Суслов и объявил под аплодисменты зала.

В запале Суслов заявил: «Товарищи, у нас присутствуют и кандидаты и члены ревизионной комиссии. Имеют ли они желание проголосовать это решение?» В ответ раздались голоса: «Уже проголосовали!» «Члены ревизионной комиссии? – откликнулся Суслов. – Тогда, товарищи, для убедительности, для монолитности позвольте проголосовать всем вместе. Кто за это предложение, прошу поднять руки. Прошу опустить. Кто против?» Здесь стенографистки зафиксировали бурные, продолжительные аплодисменты.

Овация отрезвила Суслова. Видимо, вспомнив о том, что не ему предназначена должность первого секретаря ЦК, он извиняющимся тоном, торопливо заговорил уже не от себя, а от имени всего партийного ареопага: «Товарищи, я на ходу, но позволю себе от имени всех членов Президиума ЦК, кандидатов в члены Президиума ЦК, секретарей ЦК подчеркнуть знаменательность того факта, что сегодня обсуждение вопроса и решение, которое сейчас принял Пленум, свидетельствуют, что у нас действительно ленинский Центральный Комитет. (Бурные аплодисменты)».

Дабы оправдать затянувшееся пребывание на трибуне, Суслов подвел дело к выборам нового партийного лидера: «И как ни тяжелы последствия культа личности, Центральный Комитет найдет в себе силы, чтобы по-ленински поправить и по-ленински повести дело. Мы решили вопросы. Положено, очевидно, товарищи, избрать Первого секретаря ЦК и решить вопрос о Председателе Совета Министров СССР. (Аплодисменты)».

Для всех партийных и иных мероприятий в советские времена всегда составлялся негласный сценарий, в соответствии с которым распределялись роли между участниками. Можно предположить, что Суслову этот сценарий предписывал произнести некую условленную фразу, которая стала бы сигналом для другого «исполнителя», чьей задачей было выдвинуть кандидатуру Брежнева.

Этим «исполнителем» согласно неправленой стенограмме стал член Президиума ЦК Полянский. «Товарищи, – объявил он, – вносится предложение избрать Первым секретарем ЦК нашей партии товарища Брежнева Леонида Ильича». Снова раздались продолжительные аплодисменты.

Здесь роль председательствующего взял в свои руки Подгорный. Без обсуждения он сразу поставил предложение Полянского на открытое голосование членов ЦК. «Давайте, товарищи, – сказал Подгорный, – раз завели такую практику, проголосуем, учитывая мнения кандидатов и членов ревизионной комиссии. Кто за то, чтобы избрать товарища Брежнева Первым секретарем ЦК КПСС, прошу поднять руки. Прошу опустить. Кто против? Кто воздержался? Товарищ Брежнев избран единогласно».

Вспоминая этот исторический момент пленума, Мухитдинов рисует весьма примечательную, но не вполне точную с точки зрения последовательности событий картину. Согласно его версии, решение не открывать прения было принято после оглашения кандидатуры Брежнева. «… Участники пленума могли бы внести и другие кандидатуры, поскольку в составе Президиума и ЦК имелись, на мой взгляд, достойные кандидатуры – Косыгин, например, или Шелепин.

Брежнев по характеру, стилю, образу мышления, теоретической базе, размаху, привычкам и другим субъективным параметрам хорошо проявлял себя на вторых ролях и вряд ли подходил на роль лидера огромной и могучей тогда партии и главы сверхдержавы, каким считался в то время Советский Союз.

Сидевший рядом со мной маршал С. К. Тимошенко недоуменно спросил своим басом:

– Кого? Леню Первым секретарем? Ну и дела. – и поднял руку, прося слова, но именно в этот момент уже приняли решение не открывать прений»[29 - Мухитдинов Н.А. Река времени. От Сталина до Горбачева. Воспоминания. М. 1995. С. 555–556.].

Как видно из неправленой стенограммы пленума, решение не открывать прений по докладу Суслова было принято раньше, чем состоялось голосование по кандидатуре нового вождя партии.

Сразу после избрания Брежнев взял слово и произнес краткую благодарственную речь. Он заявил, что понимает всю тяжесть и ответственность порученного ему дела и постарается – безусловно, при поддержке ЦК – отдать все свои силы, опыт и знания для того, чтобы оправдать то высокое доверие и честь, которую ему оказали. В заключение Брежнев пояснил, что сегодня на пленуме содержательные вопросы, кроме организационных, рассматриваться не будут: безотлагательно только надо решить вопрос о новом Председателе Совета Министров СССР. Раздавшиеся в ответ аплодисменты новый первый секретарь расценил как согласие с кандидатурой Косыгина, которую он даже не назвал.

Информация о выдвижении Косыгина, видимо, уже широко распространилась среди членов и кандидатов в члены ЦК. Шелест, как уже упоминалось, заранее сообщил эту новость представителям украинской партийной организации. Аналогичным образом могли поступить и главы других делегаций. Брежнев, конечно, был в курсе этого обстоятельства, поэтому продолжил: «Это совпадает и с мнением Президиума ЦК. Других предложений нет, товарищи? Я голосую. Кто за то, чтобы товарища Косыгина избрать нам.»

В эту минуту помочь оговорившемуся Брежневу решил заведующий общим отделом ЦК Малин. «Рекомендовать», – подал он реплику, имея в виду, что Пленум ЦК не вправе избирать Председателя Совмина, т. к. это прерогатива Президиума Верховного Совета СССР. Брежнев, однако, не стушевался и ответил: «Пленум сформулирует, товарищ Малин. Я так волнуюсь. Может быть, научимся когда-нибудь без шпаргалок говорить в дальнейшем, – тоже не плохо будет». Поправку тем не менее первый секретарь внес, объявив: «Рекомендовать товарища Косыгина избрать Председателем Совета Министров СССР».

Члены ЦК единодушно, под аплодисменты, проголосовали за Косыгина. Однако Брежнев этим не удовлетворился и повторил сусловскую новацию: «Давайте проголосуем все по старому способу, и кандидаты в члены ЦК, и члены ревизионной комиссии, и, конечно, члены ЦК. Я голосую. Кто за то, чтобы товарища Косыгина утвердить Председателем Совета Министров СССР, прошу поднять руки. Прошу опустить. Кто против, кто воздержался? Нет».

Благодарственная речь Косыгина была еще короче брежневской, но столь же по-канцелярски «выразительна»: «Товарищи! Я тоже, так же, как и Леонид Ильич, не сказал бы, что надо два поста. Весь наш ленинский Центральный Комитет сегодня взволнован этим событием. Я хочу поблагодарить вас за то большое доверие, которое мне оказано сегодня. Со своей стороны приложу все силы, знания, умение, чтобы оправдать ваше высокое, большое доверие, буду стремиться к тому, чтобы выполнить с честью».

Демонстрируя новый демократичный стиль руководства, Брежнев далее заявил о том, что хочет посоветоваться с пленумом о способе оформления только что принятого решения: «В Конституции у нас нет параграфа такого или пункта, который бы определял порядок назначения председателя. У нас в практике были случаи, когда Председатель Совета Министров назначался Указом Президиума Верховного Совета СССР, а затем на очередной сессии утверждался. Поэтому у нас есть такая правовая возможность: опубликовать Указ Президиума Верховного Совета об освобождении товарища Хрущева по таким мотивам, в связи с возрастом, как условимся мы, и о назначении товарища Косыгина Председателем Совета Министров СССР. Если с вашей стороны нет возражений, то решение это будет опубликовано завтра в таком порядке».

Возражений, естественно, не последовало. Брежнев продолжил: «Других вопросов Президиум ЦК КПСС сегодня на пленум не выносит. У членов ЦК, у кандидатов или у других товарищей есть какие-либо замечания?»

Далее последовал самый таинственный эпизод пленума. Судя по стенограмме, слово получил член ЦК заместитель Председателя Совета Министров СССР Лесечко – он, видимо, каким-то образом дал понять председательствующему, что хочет выступить. Лесечко заявил: «На первом Пленуме ЦК[30 - Оратор имел в виду состоявшийся 31 октября 1961 г. первый Пленум ЦК КПСС нового состава, избранного на XXII съезде КПСС.], когда избирали Первого секретаря Центрального Комитета партии, мы одновременно тогда проголосовали, избрали второго секретаря ЦК товарища Козлова, если вы помните…»

«Нет, товарищ Лесечко, – немедленно перебил его Брежнев, – мы не избирали, а проголосовали. Это было, товарищи, так: на одном из пленумов товарищ Хрущев спросил, что у нас второй секретарь есть или нет по Уставу, – и все поняли, что вроде утверждается второй. Это оговорка такая была. Вы что имели в виду? Сейчас мы не поднимаем такой вопрос».

Завесу тайны над этой непонятной для непосвященных сценой в своих мемуарах приподнял Шелест. Он вспоминает, что накануне пленума на заседании Президиума ЦК, где снимали Хрущева, речь зашла об учреждении поста второго секретаря ЦК, и заговорил об этом не кто иной, как Брежнев – сразу после того, как стало очевидно, что единственным кандидатом на пост первого секретаря является он сам. На заседании Президиума Брежнев рекомендовал на этот пост Подгорного, с чем все и согласились. Очевидно, в связи с договоренностью Лесечко получил от близкого к Подгорному Шелеста задание объявить об этом. Однако уже на пленуме Брежнев изменил позицию и решительно оборвал выступавшего, не дав ему озвучить предложение об избрании второго секретаря ЦК. Шелест в этой связи далее пишет: «Для нас осталось загадкой, на каком этапе и кто перерешил наше общее мнение, принятое за 2–3 часа перед пленумом»[31 - Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 237.]. Предположение на этот счет Шелест, конечно, высказал, подозревая Брежнева – тот, дескать, подговорил некоторых членов Президиума и в первую очередь Суслова отказаться от мысли избрать второго секретаря.

Как бы там ни было, в этом вопросе Брежнев показал себя мастером интриги, не дав состояться нежелательному для него решению.






Седьмая страница неправленой стенограммы октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС. Суслов зачитывает заявление Хрущева об отставке



Неправленая стенограмма в конце пленума зафиксировала голос штатного клакера, выкрикнувшего: «Да здравствует наша могучая ленинская партия и ее Центральный Комитет!» Присутствующие дисциплинированно захлопали и закричали «Ура!». Стенографистки в шуме аплодисментов, однако, уловили вопрос кого-то из секретарей обкомов: «Когда завтра?» Имелось в виду время начала совещания, назначенного Брежневым на следующий день. Вопрос услышал Брежнев и ответил: «В 11 часов дня в зале Секретариата ЦК КПСС». Это были последние слова, прозвучавшие на партийном форуме, отстранившем Хрущева от власти.

Как видно из представленных документов, члены ЦК послушно, без обсуждений, проголосовали за решения, предложенные Президиумом. Формально отставка Хрущева была оформлена как решение Пленума ЦК. Фактически его отстранение с занимаемых постов предопределила другая, более узкая, группа лиц.

Вот как охарактеризовал пленум один из современников – Ф. М. Бурлацкий, в те годы ответственный работник аппарата ЦК КПСС. «Историческая драма внешне выглядела фарсом. Сплошное лицемерие. Лицемерный доклад Суслова, в котором так и не был дан анализ позитивных и негативных моментов хрущевского десятилетия. В нем были обойдены решения ХХ и XXII съездов, ничего не сказано о Программе партии, не определен новый курс. Лицемерная апелляция к якобы добровольному уходу Хрущева со своего поста. Лицемерное решение о Брежневе, которого никто не полагал тогда человеком действительно способным возглавить великую страну. Мне редко приходилось видеть такое скопище тартюфов. Хотя в кулуарах все шептались о Шелепине, Семичастном, но внешне выглядело так, как будто они стояли в стороне. Хотя все знали о методах подготовки заговора, но внешне все выглядело как благопристойный уход в отставку усталого старика»[32 - Бурлацкий Ф.М. Вожди и советники: О Хрущеве, Андропове и не только о них… М. 1990. С. 281.].

Здесь выскажем несколько источниковедческих замечаний по поводу воспоминаний и исследований, посвященных октябрьскому пленуму.

Не подтверждающиеся подробности пленума приводит в воспоминаниях его участник кандидат в члены Президиума ЦК Мазуров. «На пленуме после освобождения Хрущева, – пишет он, – я выступил с замечанием, что нельзя сосредоточивать всю политику в руках одного человека, руководителя партии. Потому что если она неправильна, то народ связывает все недостатки и провалы с партией, а это вредно для общества. (Кстати, я сам об этом как-то не вспоминал, а много лет спустя перелистывал книжку одного итальянского историка-коммуниста и увидел ссылку на то мое выступление.) Я говорил эти слова искренне, а не подлаживаясь под ситуацию»[33 - Мазуров К. «Главной заботой Брежнева был личный авторитет» // Л. И. Брежнев. Материалы к биографии / сост. Аксютин Ю. В. М. 1991. С. 205.]. То ли Мазуров надеялся на то, что стенограмма пленума не сохранилась, то ли, зачитавшись книжкой итальянского коммуниста, сам уверовал в истинность своего рассказа, то ли на старости лет перепутал заседание Президиума, где действительно выступал, с пленумом, где не имел слова.

У Д. А. Волкогонова можно прочитать, что Хрущев не присутствовал на пленуме, поскольку сразу после заседания Президиума ЦК уехал на дачу. Однако это противоречит официальным документам пленума и воспоминаниям непосредственных участников событий.

По словам Шелепина, после окончания пленума в комнате, где обычно собирались члены Президиума, Хрущев попрощался с каждым за руку. Подойдя к Шелепину, он будто бы произнес: «Поверьте, что с вами они поступят еще хуже, чем со мной»[34 - Шелепин А. «История – учитель суровый» // Л. И. Брежнев. Материалы к биографии. Сост. Аксютин Ю. В. М. 1991. С. 231.]. Шелепину вторит его друг Семичастный, описывая ту же трогательную картину прощания[35 - См.: Семичастный В. Беспокойное сердце. М. 2002. С. 371.].

Другой непосредственный участник событий – Шелест – категорически отрицает эту сцену. Он утверждает, что Хрущев даже не знал, что членов ЦК уже собрали на пленум. «Ему об этом сказали только в тот вечер, когда на 18 часов назначили Пленум… Узнав об этом, он сказал: «Я на Пленум не пойду – решайте без меня». Его начали просить: «Никита Сергеевич, ну надо!»

Я бы на его месте не пошел. Видно, он был уже раздавлен. Он очень добропорядочный человек был. Когда меня освобождали по моему заявлению, я не пошел на Пленум.






Здание Совета Министров СССР в Московском Кремле



Хорошо помню Хрущева в президиуме, за столом. На него жалко было смотреть. Жалко! А как только решили вопрос – он ушел. Уехал.

Он не прощался с членами Президиума. Уехал сразу и больше не появился. Говорят о том, что якобы он подошел к каждому члену Президиума, попрощался, сказал несколько теплых слов и т. д. Нет. Он несколько слов сказал на Президиуме. И все. Чтоб прощаться с каждым – этого не было»[36 - Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 575–576.].

В рукописной версии воспоминаний Шелест упоминал о том, что после принятия пленумом решения о Хрущеве объявили перерыв и тот покинул зал и уехал домой. Отъезд Никиты Сергеевича подтверждал и член ЦК Новиков. «Хрущев… после голосования встал и ушел в заднюю комнату. Больше в своей жизни я Хрущева не видел»[37 - Новиков В. Н. В годы руководства Н. С. Хрущева // Вопросы истории. 1989. № 2. С. 116.].

Скорее всего, Хрущев простился с членами Политбюро в одном из перерывов пленума либо заседания Президиума ЦК, после того как подписал заявление об отставке. Мы еще к этому вернемся.

Психологическое состояние Хрущева в этот день пытался оценить и Бурлацкий. «Я не верю в ту версию, которая промелькнула в воспоминаниях Сергея, будто его отец сам отказался от борьбы, так как устал, – писал он. – Нет! Это был боец, и боец неистовый! Достаточно вспомнить XX съезд, или июнь 1957 года, или Венгрию в 1956 году, или карибский кризис. И был еще Хрущев в прекрасной рабочей форме. Что-то не то и не так. Полагаю, что на этот раз Никита Сергеевич понял бесполезность борьбы. Все было разыграно куда более умело, чем в 1957 году. Аппарат ЦК, КГБ и даже армия, которую возглавлял друг Хрущева Малиновский, больше не подчинялись ему. И еще ближайший соратник – Микоян – по-настоящему побоялся включиться в борьбу. Делать было нечего. Надо было подставить непокорную прежде лобастую голову под неизбежный удар судьбы.

Не думаю, что Хрущев внутренне сломался. Ему было 70 лет, и он мог продолжать свою деятельность. К тому же психологически он был совершенно не готов к крушению, напротив, чувствовал себя на вершине власти. Видимо, неожиданность удара и полное единство всех других членов руководства потрясли его. Он понял не только невозможность борьбы за власть, но и тщетность своих реформаторских усилий. Больше всего, полагаю, он был поражен поведением самых близких соратников, подобранных им самим»[38 - Бурлацкий Ф.М. Вожди и советники: О Хрущеве, Андропове и не только о них… М. 1990. С. 273–274.].

Думаем, Бурлацкий был прав: Хрущев внутренне не сломался. Можно вспомнить не только перечисленные этапы, но и его поведение на пенсии. Когда его вызвали в Комитет партийного контроля и комиссия во главе с Пельше с пристрастием допрашивала его по поводу написания мемуаров, Хрущев принял бой и упорно сопротивлялся превосходящим силам противника. «Вы как следует разговаривайте со мной. Я не болванка, чтобы дергать меня за ниточку, – горячился он. – Я человек и имею свои достоинства. Вы пользуетесь своим положением. Но пока бьется мое сердце, я буду защищать человеческие достоинства». В ответ на слова о партийной ответственности Хрущев заявил: «Я готов на крест, берите гвозди и молоток»[39 - См.: Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 444, 443.]. Полностью с содержанием этой беседы можно ознакомиться в приложениях.

В следующих главах мы с вами передвинемся во времени в 63-й год и подробнее рассмотрим, какие события предшествовали этому поистине особенному пленуму, в ходе которого свергнутый вождь партии не произнес ни слова. Что заставило Хрущева уйти в политическое небытие?

Но об этом чуть позже, а пока ознакомим читателей с тем, как готовился стенографический отчет Пленума ЦК КПСС. Какие при этом правки вносились в стенограмму и как они меняли общую картину событий.




Партийные сочинители


В советское время многим казалось, что деятельность КПСС была всегда на виду. В центральном органе партии – газете «Правда» – и других печатных изданиях регулярно сообщалось об очередных партийных активах, пленумах и съездах. Многочисленные решения партийных органов – от горкомов и райкомов до Политбюро ЦК – публиковались массовыми тиражами. Однако то, что на самом деле происходило на заседаниях партийной элиты, оставалось неизвестным. Некоторые тайны «партийной кухни» прошлого века до сих пор не раскрыты. Большевистские вожди в духе традиций, сложившихся за годы, проведенные партией в подполье, такую конспирацию находили естественной, поскольку она позволяла оберегать их тайны от народа.

В предыдущей главе рассказывалось, как проходил октябрьский пленум. В этой расскажем, как преподносились события, происходившие на партийном Олимпе, широким партийным массам. В 1964 году в КПСС состояло более 11 миллионов человек. О ходе Пленумов ЦК рядовые коммунисты могли узнать лишь в пересказе своих партийных начальников – секретарей партийных комитетов различных уровней. Первая, самая оперативная, информация сообщалась секретарями ЦК компартий союзных республик, обкомов и крайкомов партийному активу своих регионов. В экстренных случаях, как в 1964 году, они делали это на основе собственных впечатлений и заметок, в других – на основе протоколов и стенографических отчетов пленума. Стенографические отчеты и протоколы пленумов рассылались участникам – членам и кандидатам в члены ЦК и членам ЦРК КПСС, – а также в республиканские, краевые и областные парторганизации и в отделы Центрального Комитета. Опираясь на полученные материалы, первые секретари проводили партактивы в республиках и областях, на которых разъясняли линию партии представителям местной номенклатуры. Те, в свою очередь, должны были донести полученную информацию на следующий нижестоящий уровень, и так вплоть до секретарей первичных парторганизаций и рядовых коммунистов. Иногда на партактивах присутствовали и беспартийные.

Что касается октябрьского (1964 г.) пленума, то его протокол был разослан на места довольно быстро. Сохранилась справка о рассылке, в которой значится, что протокол № 9 от 14 октября разослан 30 октября членам ЦК, кандидатам в члены ЦК, членам ЦРК, первым секретарям промышленных и сельских крайкомов, обкомов и отделам Центрального Комитета. Стенографический отчет октябрьского пленума был напечатан на ротапринте, а не типографским способом, как, например, стенографические отчеты пленумов 1957 года. Лишь обложка выполнена типографским шрифтом. Тираж, которым был выпущен стенографический отчет, неизвестен, но вряд ли он превышал сто экземпляров. На хранение в архив Политбюро поступил экземпляр № 7, остальной тираж по заведенной практике был уничтожен. Тексты протокола и стенографического отчета октябрьского пленума совпадают, за исключением непременного для протокола списка присутствовавших на заседании лиц. Сведений о рассылке стенографического отчета октябрьского пленума в архивных делах ни Политбюро, ни Секретариата ЦК не выявлено.











Первая и последняя страницы протокола № 9 заседания Пленума ЦК КПСС от 14 октября 1964 г.



Материалы других ключевых партийных пленумов готовились гораздо дольше. Дело в том, что подготовка стенографических отчетов Пленумов Центрального Комитета представляла собой сложный многоступенчатый процесс. По установившейся практике выступления каждого из участников пленума записывались стенографистками из общего отдела ЦК. Исключение делалось для основного доклада, который, как правило, зачитывал первый или Генеральный секретарь ЦК КПСС. Этот доклад утверждался заранее на заседании Политбюро, и текст его к началу пленума обычно уже находился в секретариате пленума, поэтому не было нужды его стенографировать. Другим же ораторам общий отдел рассылал записи их выступлений, чтобы те их просмотрели, внесли в них, в случае необходимости, исправления и завизировали текст. Ту же процедуру проделывали и с репликами, прозвучавшими в ходе заседания. Ораторов можно разделить на «рядовых» и «именитых». «Рядовые» члены ЦК визировали свои речи практически сразу же после подготовки машинописного текста стенографической записи. Бывало это и сразу в день выступления, и на пару дней позже. «Именитые» товарищи – члены Политбюро, секретари ЦК – могли мусолить свои тексты по нескольку месяцев. Молотов, например, переделывал свое выступление на июльском (1953 г.) пленуме 5 месяцев, а Суслов месяц редактировал свою речь на пленуме, изгнавшем из рядов ЦК «антипартийную» группу Маленкова – Молотова.

Многие из тех, что, по выражению Джорджа Оруэлла, «равнее других», не вносили исправления сами, а поручали эту работу помощникам и лишь визировали окончательный вариант. Дело в том, что многие партийно-государственные руководители сталинского призыва плохо владели письменной речью. Хрущев, сам писавший на документе «азнакомица», говорил о Кагановиче, что тот как был сапожником, так и остался. Полемизируя на одном из пленумов с Молотовым по поводу ритмичности работы предприятий, Хрущев возмущался: «Ритмичность загубил твой союзник – Каганович, когда он был в Госснабе, и хвастается, что он знает производство: я сапоги подбивал на холодной липке и лапке, подметку подбивал, но это сапоги, а здесь страна целая, это не сапог, на холодной колодке прибить подметку. Ни черта, извините за грубость, не понимает»[40 - Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского Пленума ЦК КПСС и другие документы / под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. Н. Ковалева, А. Коротков, С. Мельчин, Ю. Сигачев, А. Степанов. М. 1998. С. 521.]. Поневоле вспоминается рассказ Аркадия Аверченко «Разговоры в гостиной»:

«– Скажите, граф, вы читали “Письма Чехова”?

– Простите, я только по-печатному. Писанное от руки плохо разбираю».

Ораторы и их помощники правили не только стилистические погрешности, но вносили и смысловую правку. Во-первых, убирались нежелательные для разглашения факты. Во-вторых, могли по-другому расставляться акценты. Чем дольше стенограмма готовилась к печати, тем больше вносилось поправок в тексты выступлений: за время работы со стенограммой могли измениться расстановка сил в Политбюро, положение внутри страны и на международной арене. Таким образом, уже на этой стадии выступление часто становилось разительно непохожим на то, что в действительности прозвучало на пленуме. Так, например, при подготовке стенографического отчета июньского (1953 г.) пленума из текста хрущевского выступления были изъяты заявления о близости к Берии, его опытности и уме, благодаря которым члены Политбюро оказывались в заблуждении относительно истинных намерений лубянского маршала. После того как бывший министр внутренних дел был подвергнут сокрушительной критике в партийной пропаганде, все эти рассуждения звучали бы неуместно. Была также уменьшена роль Берии в государственном управлении и сокращены сведения о подготавливавшихся им реформах. Вместо этого вставили дежурные обвинения в подлом интриганстве и шпионаже в пользу английской и японской разведок.

На некоторых пленумах избиралась редакционная комиссия, которая правила тексты уже вслед за авторами. В соответствии с заведенным в ЦК порядком, помимо комиссии, обработкой стенограммы занимались и сотрудники общего отдела ЦК. Они могли принять или не принять авторскую правку, часто невзирая на лица. Так, при подготовке стенографического отчета пленума, состоявшегося в июне 1957 года, не была учтена правка секретаря ЦК Суслова. Во время выступления партийный идеолог привел статистические данные о производстве продуктов сельского хозяйства в 50-е годы. Позже, редактируя стенограмму, он решил свести их в таблицу, а главное – сравнить их с данными 1913 года. Однако в итоговый текст эта таблица не попала. Усилия секретаря ЦК были проигнорированы сотрудниками общего отдела

Заметим, кстати, что Суслов приводил эти данные для того, чтобы подтвердить успехи в сельском хозяйстве и отразить выпады против небезызвестного лозунга, выдвинутого Хрущевым. «В колхозах и совхозах раскрываются все новые резервы по ускоренному развитию животноводства, – патетически завершил Михаил Андреевич свою мысль об успехах. – Поэтому, как все здесь могут подтвердить, трудящиеся деревни и партийные организации принимают лозунг “Догнать в ближайшее время США по производству мяса, молока и масла на душу населения” с огромным энтузиазмом». Присутствующие не замедлили предоставить требуемое подтверждение: после этих слов Суслова в стенограмме зафиксированы крики «Правильно» и аплодисменты. Воодушевленный поддержкой аудитории Суслов продолжил: «Этот лозунг, несомненно, сыграет большую мобилизующую роль в деле дальнейшего развития нашего сельского хозяйства, и совершенно непонятно, зачем понадобилось некоторым товарищам бросать тень на этот лозунг, и уже совсем нелепо противопоставлять этот лозунг нашей генеральной линии на преимущественное развитие тяжелой промышленности»[41 - Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского Пленума ЦК КПСС и другие документы / под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. Н. Ковалева, А. Коротков, С. Мельчин, Ю. Сигачев, А. Степанов. М. 1998. С. 30–31.]. Как мы видим, Суслову понадобилось «всего лишь» семь лет для того, чтобы понять, зачем бросать тень, и самому оказаться в числе таких товарищей.

Вернемся на партийную «кухню», исправно готовившую тексты стенографических отчетов. Вслед за редакторами из общего отдела ЦК к работе над стенограммой подключались помощники первого (Генерального) секретаря. Они наносили последние штрихи на изготовленное полотно «рукой мастера». Так, многочасовая речь Хрущева на 11-м заседании июньского (1957 г.) пленума была тщательно отредактирована помощниками первого секретаря Лебедевым и Шуйским. Правка затронула не только выступления и реплики Хрущева, которые помощники отслеживали особенно тщательно, но и тексты других выступлений. Слова Микояна «Я этого не думаю» в ответ на реплику Хрущева о сговоре их противников из так называемой антипартийной группы были заменены на прямо противоположные по смыслу: «Я тоже так думаю». В этой работе поучаствовал и Брежнев. Они с Шуйским вычеркнули из стенограммы, например, такие реплики Хрущева и реакцию зала на них: «…Товарищ Жуков протестовал, как министр обороны, против клеветы, которая раздается, потому что танки можно двигать только по его приказу. Голоса. Молодец. (Аплодисменты)»; «Хрущев. Жуков встал и сказал, что он протестует, что танки без его приказа двигаться не могут. Голос. Но оказалось это крепче танков»; «Хрущев. Так что Жуков здесь проводил исключительно партийную линию. (Аплодисменты)»[42 - Там же. С. 32, 86, 20.]. Все эти положительные оценки маршала и его роли в поддержке Хрущева оказались ненужными всего через несколько месяцев, ведь мавр, сделавший свое дело, должен был покинуть Политбюро и отправиться в отставку с поста министра обороны.

Знакомство с партийными документами показывает, что руководство КПСС тщательно оберегало общество, да и рядовых партийцев, от истинной информации о положении дел в своей среде. Как уже отмечалось, партийная номенклатура областного и республиканского масштаба, получавшая отчеты уже в препарированном виде, пересказывала эти заредактированные сведения членам бюро и секретарям парторганизаций на партактивах. Последние, в свою очередь, «обрабатывали» рядовых коммунистов. Затем стенографические отчеты отсылали назад в Москву, где их уничтожали. В целости оставалось всего несколько экземпляров, поступавших на секретное хранение в архивные фонды Политбюро. Так что для того, чтобы восстановить правдивую картину процессов, протекавших на партийном Олимпе, необходим тщательный анализ различных источников, прежде всего архивных. Стенографические отчеты и протоколы пленумов следует сопоставлять с неправлеными стенограммами, записками и другими видами документов.






Обложка стенографического отчета октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС



Вивисекция речей осуществлялась после каждого ключевого пленума 50-х годов.

В октябре 1964 года нужды в масштабной правке не было. На пленуме не было выступавших, оскорблявших друг друга в угаре полемики или выбалтывавших партийные тайны. Однако и тут составители стенографического отчета сочли нужным поработать в привычном ключе.

Речь Брежнева, вошедшая в отчет и протокол, представляет собой всего несколько фраз: предложения по процедуре открытия пленума и дезинформация о полном единстве внутри Президиума. Однако в архивных материалах пленума отложились любопытные документы с развернутым вступительным словом Брежнева. Это две страницы, написанные рукой уже знакомого вам Малина, заведующего общим отделом ЦК, и двухстраничный машинописный вариант этого текста. Скорее всего, Малин, принимавший участие в подготовке протокола и стенографического отчета, изложил свое видение ситуации, сложившейся внутри Президиума ЦК перед пленумом[43 - По каким причинам Малин дал указание приобщить к материалам пленума свой рукописный текст и его отпечатанный сначала на пишущей машинке, а затем на ротапринте вариант, остается неясным.].

Однако этот вариант не устроил придирчивых партийных редакторов. Это могло быть по нескольким причинам. Во-первых, в нем содержалось упоминание о намерении членов Президиума вынести вопрос о Хрущеве на обсуждение пленума – ведь, как уже говорилось, никакого обсуждения не было. Кроме того, здесь имелись ссылки на секретарский корпус, якобы инициировавший обсуждение деятельности первого секретаря ЦК, упоминание о переговорах с ним по телефону и другие подробности функционирования механизма власти. Можно предположить, что все это могло разрушить ореол таинственности и значимости, которым партийная пропаганда старательно окружала кремлевских небожителей. Намеки на то, что отставка партийного лидера не планировалась заранее, могли вызвать у коммунистов на местах прямо противоположные мысли – о наличии заговора внутри Политбюро и Центрального Комитета. Таким образом, выяснить со стопроцентной уверенностью, что же на самом деле говорил новый партийный лидер на пленуме, теперь уже, видимо, не удастся.

Официальная версия хода октябрьского (1964 года) Пленума ЦК КПСС наиболее полно изложена в двух секретных документах – стенографическом отчете и протоколе пленума, предназначенных лишь для внутрипартийного использования. Оба эти документа сохранились в фондах бывших партийных архивов. Откроем архивные дела, в которые они подшиты. Стенотчет октябрьского пленума – это небольшая по объему и формату брошюра, на красной обложке которой, помимо заголовка и партийного девиза «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», имеются гриф «Строго секретно» и устрашающие надписи: «Снятие копий воспрещается», «Подлежит возврату в 3-месячный срок в ЦК КПСС». Те же предостережения значатся на титульном листе брошюры. Гриф секретности и напоминание о возврате в 1-й сектор общего отдела ЦК «украшают» и первый лист протокола заседания пленума.

Давайте посмотрим, с чем хотели ознакомить многомиллионную партию коммунистов ее новопровозглашенные вожди. В стенографическом отчете октябрьского пленума можно выделить следующие части: короткое вступительное слово Брежнева, доклад Суслова и информацию о голосованиях по постановлению пленума, а также по вопросам об избрании первого секретаря ЦК партии и кандидатуре на пост Председателя Совета Министров.

Итак, согласно официальной версии, Брежнев, проинформировав собравшихся о кворуме, открыл пленум и сообщил о том, что в течение двух дней Президиум обсуждал вопрос «об ошибках и неправильных действиях т. Хрущева». При этом Леонид Ильич якобы заявил, что во время обсуждения все участники заседания придерживались единого мнения. Сразу отметим, что на самом деле полного единства не было. Подробнее об этом мы расскажем в главах, посвященных заседанию Президиума.

Затем Брежнев предоставил слово Суслову, с тем чтобы последний доложил «единодушное», как снова подчеркнул Леонид Ильич, мнение партийного ареопага.

Согласно стенотчету, Суслов начал свою информацию с уже запущенной Брежневым дезинформации о единстве внутри Президиума. Однако единодушная суровая критика «неправильных методов работы т. Хрущева» не означала полного отказа от проводимой политики. Для успокоения партийной элиты в стенотчете приведены традиционные заклинания о незыблемости генеральной линии партии: «В своих выступлениях все мы исходили из того, что ленинская генеральная линия партии, намеченная решениями XX, XXI и XXII съездов партии, Программой партии, является правильной и нерушимой. Эта линия как в области внутренней политики, так и в области внешней политики для нас священна и незыблема». Если верить стенографическому отчету, зал встретил сусловские слова бурными, продолжительными аплодисментами (это отражено соответствующей ремаркой). Далее следуют не менее обязательные упоминания о значительных успехах в хозяйственном и культурном строительстве, которых добилась компартия. Вновь помянуты всуе решения трех ее последних съездов.











Вариант брежневской речи, принадлежащий перу В. Н. Малина. Самый ранний архивный документ, в котором применительно к действиям первого секретаря использован термин «волюнтаризм»



Для того чтобы было понятно, о чем речь, напомним, чем известны эти партийные форумы. Как писали в свое время партийные пропагандисты, XX съезд провозгласил принцип мирного сосуществования государств с различным общественным строем, осудил культ личности и связанные с ним нарушения норм партийной жизни и революционной законности. На XXI съезде Коммунистическая партия, сделав вывод о том, что социализм в Советском Союзе одержал полную и окончательную победу, взяла курс на создание материально-технической базы коммунизма. XXII съезд принял третью Программу КПСС, в которой определил цели и задачи коммунистического строительства в СССР.

На сегодняшний непредвзятый взгляд, логический ряд, выстроенный в стенографическом отчете, выглядит более чем странно. Не только тогда, но и теперь широко известно, что одним из инициаторов принятия третьей партийной Программы был не кто иной, как Хрущев, обещавший народу построить за 20 лет вышеупомянутую материально-техническую базу с бесплатным общественным транспортом и прочими прелестями коммунизма. Кроме того, на XXII съезде также по инициативе Хрущева был принят новый Устав КПСС. Согласно его требованиям, предусматривалось систематическое обновление выборных партийных органов сверху донизу. На каждых выборах состав Центрального Комитета и его Президиума должен был обновляться на четверть, республиканских ЦК, бюро крайкомов и обкомов – на треть, а на низовом уровне – от райкома до бюро первичной парторганизации – наполовину.

Казалось бы, партийно-государственное руководство страны, избравшее нового лидера, сообщило коммунистам о том, что и без Хрущева Президиум ЦК будет проводить прежнюю политику. Однако хрущевские новации в области партстроительства нанесли партийной номенклатуре сильный удар, ускорив ее ротацию. Так что не все решения съездов, намечавшие, согласно тексту сусловской речи, генеральную линию партии, имели шанс на дальнейшее претворение в жизнь. Вот отказ от репрессий, провозглашенный ХХ съездом, был с радостью встречен партаппаратом. Впрочем, следует иметь в виду то обстоятельство, что полностью отказываться от репрессий как метода управления партийные вожди – наследники Хрущева не собирались. От репрессий не отказывался и сам Хрущев[44 - См.: 58


. Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953–1991. Аннотированный каталог / под ред. В. А. Козлова и С. В. Мироненко; сост. О. В. Эдельман, при участии Э. Ю. Завадской и О. В. Лавинской. Под общей ред. А. Н. Яковлева. М. 1999; Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Т. II: Февраль 1956 – начало 80-х годов. Сост. А. Артизов, Ю. Сигачев, И. Шевчук, В. Хлопов. М. 2003.]. Речь шла о стабильности только в номенклатурных кругах. Партийным функционерам не нужно было больше опасаться визитеров на «черных марусях», известных нынешним поколениям по ахматовскому «Реквиему». Другие хрущевские новации подлежали забвению.

Таким образом, непоколебимость партийной линии – всего лишь один из мифов советского общества. На самом деле со сменой партийного лидера менялась и линия, и методы ее проведения в жизнь. Пример того, как это происходило, продемонстрировал на пленумах все тот же Суслов. Регулярные напоминания о незыблемости генеральной линии должны были, по мнению партийных идеологов и пропагандистов, вселять в коммунистов твердую уверенность в том, что партия неизменно следует ленинским целям и идеалам.

Заметим попутно, что не на всех партийцев подобные кампания оказывали должное воздействие. Ведь еще в 30-е годы появился анекдот о генеральной линии. В ходе партийной чистки коммуниста спрашивают: «Были ли колебания в проведении линии партии?» Тот бодро рапортует: «Никак нет – колебался вместе с линией».

Вернемся к стенографическому отчету пленума. Согласно ему, отметив положительную роль Хрущева в разоблачении культа личности Сталина, в проведении политики мирного сосуществования и борьбе за мир, Суслов подчеркнул, что успехи партии в хозяйственном и культурном строительстве могли быть более значительными при иной обстановке в Президиуме ЦК, и перешел к критике первого секретаря. Характеризуя созданную Хрущевым обстановку в Президиуме, Суслов определил ее как ненормальную. Хронологические рамки вредоносного воздействия Хрущева на Президиум, ЦК и партию в целом обозначены были нечетко: в тексте стенографического отчета фигурирует расплывчатое понятие – «в последние годы».

В чем же, согласно официальной версии, состояла упомянутая ненормальность обстановки? Прежде всего, в нарушении ленинских норм партийного руководства. Таковые нормы заключались в следующем: подчинение воли одного партийного руководителя воле коллектива руководителей, правильное распределение обязанностей между ними, свободное и деловое обсуждение принципиальных вопросов внутренней и внешней политики. Все это, как утверждалось в докладе, Хрущев предал забвению.

Далее уточнялось, в чем именно проявились нарушения этих самых ленинских норм. Упорно вдалбливалась одна и та же мысль: Хрущев единолично решал важнейшие вопросы партийной и государственной работы. Это обвинение выдвигается снова и снова, перемежаясь новыми упреками. Так, среди повторенных шесть раз обвинений в монополизации власти промелькнула на первый взгляд крамольная мысль о том, что лидер партии и государства может часто ошибаться: «…грубо навязывал свою субъективистскую, часто совершенно неправильную точку зрения». Однако, поскольку речь шла об уже фактически низверженном лидере, обвинять Суслова в крамоле никто бы и не подумал.

Это были далеко не единственные претензии высшей партийной номенклатуры. Вожди осмелились даже вынести сор из главной партийной избы: «Всем товарищам, которые высказывали свое мнение, делали замечания, неугодные т. Хрущеву, он высокомерно давал всевозможные пренебрежительные и оскорбительные клички, унижающие человеческое достоинство»[45 - Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. С. 241.].

Следующее обвинение заключалось в том, что Хрущев заболел манией величия. В стенографическом отчете находим такую формулировку: «.стал достижения партии и народа, результаты победы ленинского курса в жизни нашего общества приписывать себе, а все ошибки и недостатки, которые имелись в практической работе, сваливать на партийные и советские органы республик, обкомы, райкомы или на тех или иных руководящих работников».

Далее вынос сора из избы продолжился: «Нормальной работе Президиума ЦК мешало также и то обстоятельство, что т. Хрущев систематически занимался интриганством, стремился всячески поссорить членов Президиума друг с другом»[46 - Там же. С. 242.]. В этом месте стенографического отчета после сусловских слов имеется ремарка: «Возгласы с мест: позор». К сожалению, нам остается только гадать, то ли члены ЦК действительно так близко к сердцу приняли проблемы межличностных отношений в Президиуме, то ли ремарка была вставлена при подготовке стенографического отчета и протокола пленума.

Затем в докладе наконец-то появились конкретные примеры. Первым делом последовала ссылка на предыдущий, июльский пленум. На удивление, сообщалось об этом так, как будто докладчик находился не перед той же аудиторией, что собиралась три месяца назад и слышала все сама. Согласно стенографическому отчету, Суслов заявил: «Так, например, на Пленуме Центрального Комитета, состоявшемся в июле 1964 года, где обсуждался лишь организационный вопрос, не предполагалось, что будет какая-либо специальная речь т. Хрущева.






На борту теплохода «Башкирия» во время официального визита в Скандинавию. Слева направо: Ю. Л. Хрущева, Н. С. Хрущев, Н. П. Кухарчук



Однако к неожиданности членов Президиума и членов Пленума он разразился длиннейшей бессвязной речью, в которой содержались грубые политические ошибки»[47 - Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. С. 242.]. И тут, будто бы спохватившись и сообразив, где находится, докладчик скомкал рассказ: «Достаточно вам напомнить его угрозу разогнать Академию наук».

Справедливости ради надо сказать, что Хрущев говорил прежде всего о вмешательстве академиков в политику: «Товарищи, для политического руководства, я считаю, у нас достаточно нашей партии и Центрального Комитета, а если Академия наук будет вмешиваться, мы разгоним к чертовой матери Академию наук…»[48 - АфианиВ. Ю.,Илизаров С.С. «…Мы разгоним к чертовой матери Академию наук», – заявил 11 июля 1964 года первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев // Вопросы истории естествознания и техники. 1999. № 1. С. 168.]Покривил душой Михаил Андреевич и насчет бессвязности хрущевской речи: первый секретарь руководствовался своей логикой. Выступая на скоротечном июльском пленуме, вернувшийся из поездки по Скандинавским странам Хрущев отвечал, как ему казалось, на назревшие за время его отсутствия вопросы.

Главное было совсем в другом. Среди прочего он, с одной стороны, напомнил об ответственности партийных секретарей за производство. «Возьмите горком партии, райкомы партии промышленные, – говорил Хрущев. – Они слушают заводы, но разве отдают конкретные указания для того или иного производства? Да они не могут. У нас кто главный в сельском хозяйстве, начальник производственного управления или секретарь парткома производственного управления? Конечно, секретарь, а это безответственный человек за производство, он слушает, резолюцию принимает, доказывает и прочее». С другой стороны, первый секретарь дал понять собравшимся в зале партийным чинам, что не оставил планов по дальнейшему ограничению их власти. «Производственное управление не может работать, потому что секретарь партийного комитета этого производственного управления главный в этом деле. Пусть секретарь партийного комитета занимался бы партийной работой, массовой, просветительной и прочее, а те занимались организацией производства. Вот была бы сила»[49 - Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 58.], – заявил Хрущев. Очередная реформистская угроза партийного вождя упала на подготовленную почву. Дело в том, что установленная XXII съездом с подачи Хрущева новая норма партийного устава уже нанесла партийной номенклатуре серьезный удар, поскольку предписывала не занимать выборные должности больше двух сроков. Так что представители секретарского корпуса все поняли с полуслова.

Следующим примером в сусловской информации стала ситуация с Сельскохозяйственной академией имени Тимирязева, которую первый секретарь также намеревался ликвидировать «на том лишь основании, что ее ученые в своем большинстве не разделяли взглядов т. Хрущева по ряду вопросов системы земледелия». Здесь, судя по стенографическому отчету, снова раздались голоса: «Позор!» Суслов как будто услышал их и подтвердил: «Да, это действительно является позором и результатом невежества».

Очередной пункт обвинения – самовольство первого секретаря при награждении орденами. В докладе отмечается, что в ряде случаев в Президиуме договаривались об одном, а Хрущев навязывал другие решения, ставя Президиум перед фактом. Однако о каких случаях идет речь, не поясняется. Зато довольно подробно говорится о хрущевской инициативе проведения под видом Пленумов ЦК всесоюзных совещаний с участием пяти-шести тысяч человек. Это также объяснено стремлением Хрущева уйти из-под контроля Президиума и ЦК, то есть монополизировать власть. Парадность совещаний увязана с парадным характером бесчисленных поездок первого секретаря по стране и миру, куда он брал «все свое многочисленное семейство и потомство, ближних и дальних родственников и, конечно, угодников и подхалимов и их жен».

Особая обида звучит в словах о том, что члены Президиума лишены такой возможности. «Каждому из нас хотелось бы почаще бывать на местах, – читаем в докладе, – общаться с людьми, но в каждом случае, когда ставился вопрос о поездке того или иного члена Президиума в ту или иную республику или область, т. Хрущев делал язвительное замечание: “Если делать нечего, поезжайте. Туристическую поездку хотите совершить?” Он всячески стремился к тому, чтобы никакой связи, помимо него, с местами никто не имел, стремился создать ложное впечатление, что он единственный, кто связан с республиками, областями и краями»[50 - Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 243.].






Выписка из протокола № 9 заседания Пленума ЦК КПСС от 14 октября 1964 г.



За сетованиями на дороговизну поездок и пропагандистскую шумиху в средствах массовой информации, фиксировавших «буквально каждый чих и каждый поворот т. Хрущева», следует догадка: «Эти отчеты, наверное, набили всем нашим людям оскомину»[51 - Там же. С. 243.].

Дабы официальная версия Политбюро не набила оскомину нам, ограничимся кратким изложением дальнейших обвинений. В докладе разбираются хрущевские ошибки в пяти сферах – сельском хозяйстве, промышленности, народнохозяйственном планировании, партийном строительстве и международных делах. Упор делается на то, что причины ошибок субъективны: они в характере Хрущева. Навязчиво подчеркивается, что раньше он таким не был. Для подтверждения помянуты другие, помимо разоблачения культа Сталина и борьбы за мир, заслуги первого секретаря – борьба с так называемой антипартийной группой, а также инициатива и энергия, присущие еще несколько лет назад хрущевскому стилю работы. Из этих утверждений видно, что члены Президиума, сместившие своего вождя, стремились вывести себя из-под возможной критики, отмежеваться от ошибок и возложить вину исключительно на Хрущева. Потому-то и была использована «концепция двух Хрущевых» («Еще несколько лет тому назад стиль работы т. Хрущева был другим»[52 - Там же.]). Этим бывшие соратники пытались объяснить, почему Президиум в течение нескольких лет терпеливо сносил хрущевскую тиранию.

В докладе называются отрицательные черты характера первого секретаря. Помимо уже упомянутой грубости, к ним отнесены капризность, обидчивость, а также «администраторское увлечение и неосмысленная торопливость, предвзятость и пристрастность в суждениях, озлобленность и способность, особенно в последнее время, пренебрежительно швыряться обвинениями, чрезмерная хвастливость и самоуверенность»[53 - Там же. С. 244.].

Наибольшее место занимает перечисление ошибок в сельском хозяйстве. Помянуты здесь увлечение кукурузой и навязывание ее посевов вплоть до Архангельской области, запрет сеять травы, противоречивые команды по выращиванию подсолнечника (то расширять, то сокращать площади его посева) и механической дойке коров (внедрение аппаратов «елочка» и поспешная замена их другими – типа «карусель»), покровительство «очковтирателю и авантюристу» первому секретарю Рязанского обкома Ларионову и непомерные дотации, выделявшиеся колхозу в родном селе Хрущева – Калиновке.

Промышленность, как говорится в докладе, меньше пострадала от некомпетентного вмешательства первого секретаря. Именно с этой темы начинается неправленая стенограмма пленума, и мы можем сравнить оба текста.

В стенографическом отчете и протоколе пленума вместо сбивчивого рассказа о визите к Суслову Старовского сообщается, что инициатором замены пятилеток на 7-летку и 8-летку был вовсе не председатель ЦСУ, а Хрущев, задумавший «скрыть невыполнение по некоторым важнейшим позициям заданий текущего семилетнего плана»[54 - Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 246.Столь же решительно были отредактированы и другие сюжеты сусловского выступления. Так, критика хрущевского зятя Аджубея была перенесена выше по тексту и т. п.]. Справедливости ради следует сказать, что имеются документальные подтверждения хрущевских предложений о замене пятилеток. В данном случае правка текста свидетельствует о том, что докладчик готовился к пленуму на скорую руку. Прав был Мухитдинов, который слушал Суслова в Свердловском зале: доклад сыроват. Скорее всего, главному идеологу не хватило времени на тщательную подготовку. Попробуем разобраться, почему так произошло.

Сохранившиеся в партийных архивах документы помогли добиться разгадки. Дело в том, что члены Президиума ЦК весьма тщательно готовились к предстоящему пленуму. Оказывается, существует еще один доклад об ошибках Хрущева, и выступить с ним должен был отнюдь не Суслов. Подтверждает это и Шелест: «Против ожидания всех нас доклад поручили сделать Суслову. И это далеко не было понятно – ведь Суслов почти в последнюю очередь был информирован о предстоящих крупных политических событиях, он, по сути, никакого отношения не имел к составлению доклада. Доклад составляла группа товарищей: Шелепин, Полянский, принимали участие Андропов и Демичев. Почему поручили выступить с докладом Суслову, было загадкой, но позже прояснилось. Брежнев уже тогда опасался молодых – Шелепина, Полянского, Семичастного и других. Брежнев не хотел сам выступать из-за «скромности». Можно было поручить выступить Подгорному, но последний отказался. Поручить сделать доклад кому-либо из молодых – этого Брежнев просто побоялся, опасен рост их авторитета»[55 - Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 236–237.]. Были и другие причины, по которым доклад Шелепина – Полянского не прозвучал на пленуме.

Группа Шелепина и Полянского была создана в ЦК вполне официально. Она готовила в сентябре – октябре 1964 года материалы к пленуму по сельскому хозяйству, который должен был состояться в ноябре. Шелепин на заседании Президиума 13 октября говорил об этом: «Материал по периоду коллективизации собирали»[56 - Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 220.]. Вероятно, в хрущевском докладе планировался раздел с оценками периодов развития сельского хозяйства, в том числе роли коллективизации. Хрущеву, естественно, не было известно, что подготовка ведется не столько по его заданию, сколько против него самого.

Доклад, подготовленный этой группой, долгое время оставался неизвестным: он находился на секретном хранении в архиве Политбюро. Рассекретили и опубликовали доклад только в конце 1990-х годов[57 - См.: Несостоявшийся доклад. «Таковы, товарищи, факты». Доклад Президиума ЦК КПСС на октябрьском Пленуме ЦК КПСС (вариант). Записи В. Малина на заседании Президиума ЦК КПСС. Публикация И. Кондаковой, А. Короткова, В. Лебедева, С. Мельчина, А. Степанова // Источник. 1998. № 2.]. На удивление, его публикация не привлекла внимания пишущей на околоисторические темы братии. Вместо этого с упорством, достойным лучшего применения, так называемые публицисты факта продолжают переписывать друг у друга отрывки из мемуаров членов Политбюро, причем, как это часто бывает, с ошибками. Между тем так называемый доклад Полянского необычайно интересен как источник информации о намерениях членов Президиума по устранению Хрущева. Но впрочем, давайте по порядку.

В архивном деле вместе с текстом «доклада Полянского» хранятся два сопроводительных документа. Первый из них – препроводительная записка, датированная 21 октября 1964 года: «ЦК КПСС. Товарищу Малину В. Н. Посылаю текст материала, подготовленного для доклада на Пленуме ЦК КПСС 14 октября с.г. Прошу приобщить его к материалам Пленума. Приложение: текст на 70 стр. Полянский».

Второй документ – справка следующего содержания: «Текст материала для доклада на Пленуме ЦК (14 октября 1964 г.) один раз был перепечатан до 48 стр. в 1-м секторе Общего отдела ЦК (13 октября 1964 г.), остальные 20 страниц не перепечатанные отданы т. Суслову с одним экз. 48 стр. новой печатки.

4 экз. новой печатки с подлинником были переданы лично т. Полянскому 13.X.64 г. 21 октября т. Полянский вернул один экз. для хранения в архиве, а три экз. уничтожил (порвал) и дал на сжигание в 1-й сектор.

М. Соколова 21.XI.64 г.»[58 - Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 465.].

Из сопроводительных записок следует, что Суслов получил из общего отдела ЦК все материалы, переданные Полянским, полностью – 48 страниц «новой печатки» и еще 20 страниц, не перепечатанных в первом секторе. Однако по объему сусловский доклад значительно уступает «докладу Полянского». В последнем документе, помимо преамбулы и заключения, выделены следующие разделы: «О серьезных ошибках в вопросах внутренней политики», «О характере и особенностях многочисленных реорганизаций», «Об ошибках во внешнеполитической деятельности», «Об опасности появления нового культа личности». Заключительная часть, не мудрствуя лукаво, названа «Практические выводы». Текст Суслова, напротив, строго не структурирован – никаких разделов в нем нет. Давайте продолжим сравнение двух текстов и посмотрим, что из полученных материалов было использовано Сусловым.

Как вы помните, Суслов много говорил о монополизации власти. Эта тема позаимствована им из преамбулы «доклада Полянского», но изложена в несколько смягченной форме. Например, Суслов сказал: «…т. Хрущев стал грубо нарушать ленинские нормы партийного руководства». У Полянского же читаем: «Он грубо попирает ленинские принципы и нормы руководства партией и страной и по существу полностью отказался от них». Говоря о ленинских требованиях к партийному руководителю, Суслов заявил, что они лишь «в значительной мере стали предаваться т. Хрущевым забвению». У Полянского жестче: «.все это предано им забвению». Суслов: «.в его деятельности в последнее время все яснее обнаруживалась линия на то, чтобы уйти из-под контроля Президиума и ЦК КПСС, не считаться с ними». В «докладе Полянского» однозначно утверждается, что Хрущев уже вышел из-под контроля ЦК и Президиума.

Еще одна заимствованная Сусловым тема – колебания соратников в деле «обуздания» первого секретаря. Текстуально совпадают пассажи о сомнениях и долгих поисках выхода из сложившейся ситуации.

Суслов, живописуя черными красками деятельность Хрущева в разных сферах, использовал значительное число примеров, приведенных составителями «доклада Полянского». Критика хрущевских реорганизаций велась им со ссылками на те же положения из ленинских трудов. В обоих докладах перечисляются недостатки Хрущева и подчеркивается, что те же самые недостатки подмечены у Сталина в ленинском «Письме к съезду».





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=64084851) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Никита Сергеевич Хрущев: Материалы к биографии / сост. Ю. В. Аксютин. М. 1989; Л. И. Брежнев. Материалы к биографии / сост. Ю. В. Аксютин. М. 1991.




2


См.: Н. С. Хрущев (1894–1971): Материалы научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Н. С. Хрущева, 18 апреля 1994 года. Горбачев-фонд. М. 1994.




3


После пленума. Смещение Н. С. Хрущева: версия для партактива. Публ. Н. Барсукова // Коммунист. 1991. № 4.




4


Как снимали Н. С. Хрущева. Материалы Пленума ЦК КПСС. Октябрь 1964 г. Публ. С. А. Мельчина, Ю. В. Сигачева, А. С. Степанова // Исторический архив. 1993. № 1.




5


Несостоявшийся доклад. «Таковы, товарищи, факты». Доклад Президиума ЦК КПСС на октябрьском Пленуме ЦК КПСС (вариант). Записи В. Малина на заседании Президиума ЦК КПСС. Публикация И. Кондаковой, А. Короткова, В. Лебедева, С. Мельчина, А. Степанова // Источник. 1998. № 2.




6


ПихояР.Г. Советский Союз: история власти. 1945–1991. Изд. 2-е, испр. и доп. Новосибирск.

2000. С. 168–244.




7


Пихоя Р.Г. Источники по истории заговора против Хрущева // Источниковедение и краеведение в культуре России. Сборник к 50-летию служения Сигурда Оттовича Шмидта Историко-архивному институту. М. 2000. С. 207–215.




8


Шелест П.Е.… Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995; Мухитдинов Н. А. Река времени. От Сталина до Горбачева. М. 1995; Гришин В. В. От Хрущева до Горбачева. Политические портреты пяти генсеков и А. Н. Косыгина. Мемуары. М. 1996; Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. М. 1999; Семичастный В. Е. Беспокойное сердце. М. 2002; Соломенцев М. С. Верю в Россию. М. 2003; Егорычев Н.Г. Политик и дипломат. М. 2006 и др.




9


Постников А. В. Документы федеральных архивов о смене руководства СССР в октябре 1964 г. (источниковедческий анализ). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М. 2005.




10


Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы. Сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007.




11


Никита Сергеевич Хрущев. Два цвета времени. Документы из личного фонда Н. С. Хрущева: в 2 т. / гл. ред. Н. Г. Томилина. Сост. А. Н. Артизов, Л. А. Величанская, И. В. Казарина, М. Ю. Прозуменщиков, С. Д. Тованец. М. 2009.




12


Брежнев Л. И. Рабочие и дневниковые записи: в 3 т. / сост. А. С. Степанов, А. В. Коротков, при участии С. А. Мельчина и др. М., 2016.




13


Черняев А. С. Шесть лет с Горбачевым. М. 1993. С. 11–12.




14


В исторической литературе Пленумы ЦК принято именовать по годам и месяцам.




15


Как снимали Хрущева. Беседа с участником тех событий // Диалог. 1993. № 7. С. 48.




16


Мухитдинов Н. А. Река времени. От Сталина до Горбачева. Воспоминания. М. 1995. С. 554.




17


Шелест П. Е..Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 239. Помимо книги воспоминаний Шелест оставил потомкам еще один источник – блокноты с записями дневникового характера. О нем мы еще расскажем.




18


Воронов Г. И. Немного воспоминаний // Дружба народов. 1989. № 1.




19


Мухитдинов Н. А. Река времени. От Сталина до Горбачева. Воспоминания. М. 1995. С. 554.




20


Гришин В. В. От Хрущева до Горбачева. Политические портреты пяти генсеков и А. Н. Косыгина. Мемуары. М. 1996. С. 28.




21


Соломенцев М. С. Верю в Россию. М. 2003. С. 226.




22


Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 240.




23


Хрущевские времена. [Беседы Н. А. Барсукова с А. Н. Шелепиным, В. Е. Семичастным и Н. Г. Егорычевым] // Неизвестная Россия. ХХ век. Кн. 1. М. 1991. С. 284; Семичастный В. Е. Беспокойное сердце. М. 2002. С. 369.




24


Как снимали Хрущева. Беседа с участником тех событий // Диалог. 1993. № 7. С. 49; Аджубей А. И. Те десять лет. М. 1989. С. 319.




25


Соломенцев М. С. Верю в Россию. М. 2003. С. 229–230.




26


Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского Пленума ЦК КПСС и другие документы / под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. Н. Ковалева, А. Коротков, С. Мельчин, Ю. Сигачев, А. Степанов. М. 1998. С. 124, 402.




27


От оттепели до застоя. Беседа с персональным пенсионером, бывшим членом Политбюро ЦК КПСС // Известия. 1988. 18 ноября.




28


Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 238–239.




29


Мухитдинов Н.А. Река времени. От Сталина до Горбачева. Воспоминания. М. 1995. С. 555–556.




30


Оратор имел в виду состоявшийся 31 октября 1961 г. первый Пленум ЦК КПСС нового состава, избранного на XXII съезде КПСС.




31


Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 237.




32


Бурлацкий Ф.М. Вожди и советники: О Хрущеве, Андропове и не только о них… М. 1990. С. 281.




33


Мазуров К. «Главной заботой Брежнева был личный авторитет» // Л. И. Брежнев. Материалы к биографии / сост. Аксютин Ю. В. М. 1991. С. 205.




34


Шелепин А. «История – учитель суровый» // Л. И. Брежнев. Материалы к биографии. Сост. Аксютин Ю. В. М. 1991. С. 231.




35


См.: Семичастный В. Беспокойное сердце. М. 2002. С. 371.




36


Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 575–576.




37


Новиков В. Н. В годы руководства Н. С. Хрущева // Вопросы истории. 1989. № 2. С. 116.




38


Бурлацкий Ф.М. Вожди и советники: О Хрущеве, Андропове и не только о них… М. 1990. С. 273–274.




39


См.: Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 444, 443.




40


Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского Пленума ЦК КПСС и другие документы / под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. Н. Ковалева, А. Коротков, С. Мельчин, Ю. Сигачев, А. Степанов. М. 1998. С. 521.




41


Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского Пленума ЦК КПСС и другие документы / под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. Н. Ковалева, А. Коротков, С. Мельчин, Ю. Сигачев, А. Степанов. М. 1998. С. 30–31.




42


Там же. С. 32, 86, 20.




43


По каким причинам Малин дал указание приобщить к материалам пленума свой рукописный текст и его отпечатанный сначала на пишущей машинке, а затем на ротапринте вариант, остается неясным.




44


См.: 58


. Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953–1991. Аннотированный каталог / под ред. В. А. Козлова и С. В. Мироненко; сост. О. В. Эдельман, при участии Э. Ю. Завадской и О. В. Лавинской. Под общей ред. А. Н. Яковлева. М. 1999; Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Т. II: Февраль 1956 – начало 80-х годов. Сост. А. Артизов, Ю. Сигачев, И. Шевчук, В. Хлопов. М. 2003.




45


Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. С. 241.




46


Там же. С. 242.




47


Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. С. 242.




48


АфианиВ. Ю.,Илизаров С.С. «…Мы разгоним к чертовой матери Академию наук», – заявил 11 июля 1964 года первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев // Вопросы истории естествознания и техники. 1999. № 1. С. 168.




49


Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 58.




50


Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 243.




51


Там же. С. 243.




52


Там же.




53


Там же. С. 244.




54


Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 246.

Столь же решительно были отредактированы и другие сюжеты сусловского выступления. Так, критика хрущевского зятя Аджубея была перенесена выше по тексту и т. п.




55


Шелест П. Е.…Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М. 1995. С. 236–237.




56


Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 220.




57


См.: Несостоявшийся доклад. «Таковы, товарищи, факты». Доклад Президиума ЦК КПСС на октябрьском Пленуме ЦК КПСС (вариант). Записи В. Малина на заседании Президиума ЦК КПСС. Публикация И. Кондаковой, А. Короткова, В. Лебедева, С. Мельчина, А. Степанова // Источник. 1998. № 2.




58


Никита Хрущев. 1964. Стенограммы пленумов ЦК КПСС и другие документы / сост. А. Н. Артизов, В. П. Наумов, М. Ю. Прозуменщиков, Ю. В. Сигачев, Н. Г. Томилина, И. Н. Шевчук. М. 2007. С. 465.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения